Я решил опять атаковать корягу и взялся за удочку с блесной. И, конечно же, с первого броска намертво засадил ловчую «вертушку». Успокаиваться не хотелось, но я понял, что на сегодня нужно прекратить испытывать удачу. На мели, почти в береге, много дальше ямы время от времени «хлюпала» щука. Вприсядку гусиным шагом, чертыхаясь и запинаясь о кочки, подобрался на расстояние среднего броска. Внезапно вылетевший из-за поворота порыв ветра отбросил блесну на средину и та никого не заинтересовала. Следующий бросок был точен, но крючки сразу зацепили со дна грязный травянистый ком. Глубина, где недавно выскочила щука, была не больше полуметра и сквозь прозрачную воду просвечивала желтизна отмели. Порывшись в воблерной коробке, извлек жука-плавунца с «эсэсэровской» лопатой. Но воблерок был легок, и вряд ли у меня получилось бы его послать в нужное место. Я вспомнил, как утром в тот район приплыла увлекаемая течением сорвавшаяся с сосны шишка, и бросил воблер почти у самых ног. Струя подхватила его, и теперь я лишь спускал леску. Затем, когда яркая приманка остановилась в водовороте, стал то подтягивать, то отпускать леску. Когда воблер прибило почти к берегу, тихонько остановил и двумя короткими штрихами его заглубил. Выждал, чтобы яркая спина вновь оказалась на поверхности, и вновь повторил прием. Нет, я даже не успел увидеть, откуда внезапно вылетела щучина, лишь почувствовал столь знакомый короткий и властный удар. А дальше брызги, фрикцион, свечи и вновь брызги. Наконец, рыба успокоилась и позволила себя сфотографировать.
Подписаться на новые выпуски журнала
